1

Зверь четвертый. Стратегическая ошибка Персидской империи

Книга Даниила – одно из наиболее уникальных пророческих произведений Ветхого Завета. Сверхъестественные прозрения, касающиеся судеб народов и государств, даются в ней не фрагментарно и ассоциативно, как у других пророков, а сплетены в единую цельную панораму. Именно у Даниила появляется хорошо проработанная концепция «смены мировых империй», имеющая всеобъемлющий масштаб и простирающаяся от дней пророка до самого Второго Пришествия. Эта схема повторяется в книге четырежды, каждый раз в другой системе образов:

  • Истукан, состоящий из различных металлов (Дан.2);
  • Четыре зверя, выходящие из моря (Дан.7);
  • Овен, козёл и маленький рог (Дан.8-9);
  • Противоборство «царя южного и царя северного» (Дан.10-12).

Адвентистская церковь по праву гордится тем, что именно её основатели, скрупулёзно изучая книгу Даниила, увидели эту цельность пророческой мысли. Пророческая панорама мировой истории была представлена в виде таблиц, активно использующихся на массовых евангельских мероприятиях. Церковь считает, что именно об этом богословском открытии повествует текст Дан.12:4: «А ты, Даниил, сокрой эти слова и запечатай эту книгу до последнего времени; многие прочитают её, и умножится ведение». В последнее время, начавшееся с 1844 года, весть из книги пророка Даниила должна зазвучать с особенной силой, показывая близость мира к моменту Второго Пришествия Христа.

Что касается самой книги, адвентистская церковь твёрдо стоит на той позиции, что это библейское произведение было завершено и окончательно отредактировано около 535 г. до н.э. именно Даниилом. Если принять это утверждение, значит, с последней трети VI в. до н.э. потенциальному читателю был доступен полный текст книги. Описывая смену мировых держав, Даниил называет некоторые царства прямо по имени. Сама книга позволяет судить, что первая мировая империя – Вавилон (Дан.2:38), вторая – Мидо-Персия (Дан.8:20; 11:2), а третья – Греция (Дан.8:21; 10:20). Даниил видел своими глазами начало исполнения пророчества, когда в 538 г. до н.э. был завоёван Вавилон и политическое наследство этого государства перешло к «мидянам и персам» (Дан.5:28). Остаток жизни пророк провёл при персидском дворе, занимая довольно высокий пост в администрации царя. Если его самого и его письменный труд персидские владыки хорошо знали, то они не могли не обеспокоиться судьбой своей империи. Люди в античности были гораздо более религиозны, чем наши современники, и гораздо больше обращали внимание на различные предсказания. Рано или поздно Мидо-Персию, согласно пророчеству, должна была сменить Греция, а её, в свою очередь, – некая «страшная и ужасная» (см. Дан.7:7) держава, даже не названная по имени. Поэтому резонно предположить, что политический курс Ахеменидов (правящая династия Персидской империи) был направлен на упрочение своего режима и выявление и ликвидацию тех, кто мог стабильности этого режима помешать.

Ключевое для данного исследования предположение – что пророчества Даниила были хорошо известны при персидском дворе. К сожалению, прямыми свидетельствами, подтверждающими данный тезис, мы не располагаем. Библейская книга Даниила не может сама по себе дать информацию о своей популярности/непопулярности, тем более не представляется возможности проверить предположение об устном пересказе пророчеств при персидском дворе. Что касается внебиблейских свидетельств, то светская история не сохранила сведений о высокопоставленном чиновнике еврейского происхождения при дворе Кира Великого, получавшего сверхъестественные видения. Поэтому мы можем пойти только путём косвенных доказательств, которые при их внимательном рассмотрении оказываются достаточно весомыми.

Положение Даниила при персидском дворе

В первую очередь нужно выяснить, какое положение занимал Даниил в социальной структуре Персидской империи. Понятно, что если человек принадлежит к некоей маргинальной группе и его социальный статус невысок, то вероятность крайне мала, что его интеллектуальное наследие будет принято во внимание. В случае же с Даниилом мы имеем картину прямо противоположную. Согласно библейскому свидетельству, Даниил находился чуть ли не на самом верху иерархической лестницы. «Угодно было Дарию поставить над царством сто двадцать сатрапов, чтобы они были во всем царстве, а над ними трех князей, – из которых один был Даниил, – чтобы сатрапы давали им отчет и чтобы царю не было никакого обременения. Даниил превосходил прочих князей и сатрапов, потому что в нем был высокий дух, и царь помышлял уже поставить его над всем царством» (Дан.6:1-3). До сих пор учёные спорят о том, кем был этот «Дарий Мидянин» и какое положение он занимал по отношению к Киру, но даже если библейское повествование разворачивается в масштабах Вавилонской сатрапии, Даниил вполне мог быть известен в самых высших кругах персидской аристократии. Что же помогло некогда еврейскому пленнику, а затем советнику вавилонских царей сохранить при Ахеменидах свой исключительный статус?

Даниилу пришлось быть очевидцем первого этапа смены мировых империй, предсказанной в пророчествах об истукане (Дан.2) и о четырёх зверях (Дан.7). Престарелый пророк пережил осаду Киром Вавилона и последующее взятие города. Библейское свидетельство утверждает (Дан.5), что в ночь перед падением Вавилона Даниил был вызван в пиршественный зал к царю Валтасару, чтобы разгадать надпись на стене, появившуюся сверхъестественным образом. И эта надпись, которую не смогли истолковать халдейские мудрецы, в интерпретации Даниила прозвучала как предсказание победы войска Кира («…разделено царство твое и дано Мидянам и Персам», Дан.5:28). Возможно, последующие рассказы об этой сцене, произошедшей в последнюю ночь в пиршественном зале, сыграли роль в возвышении Даниила при правлении Дария Мидянина. «Именно с Даниилом Дарий связывает успешное управление государством. Его политический выбор обусловлен многими причинами. Дарий видит в Данииле союзника прежде всего потому, что он, как и Дарий, чужестранец и, следовательно, не связан никакими местными интересами. Более того, именно он возвестил падение Вавилона и утверждение Мидо-Персидского царства. И наконец, Даниилу ранее было поручено управление царством, и он служил в этой стране уже много лет. Дарий поступает как искусный дипломат, оставляя служащих на своих местах». Некогда вавилоняне, завоевав Иерусалим в 586 г. до Р.Х., оказали милость пророку Иеремии по той же причине – он пророчествовал о неизбежной победе Вавилона (см. Иер.39:11-14). Поэтому неудивительно, что и престарелый Даниил занял свою социальную нишу при новом режиме. 

Персы очень часто, присоединяя к своей империи новые территории, оставляли на своих местах предыдущих управленцев. Сыграло ли в случае Даниила роль его еврейское происхождение? Была ли важна для персов проблема национальности вообще? Внимательное изучение источников показывает, что феномен возвышения Даниила не был единственным в своём роде. Представители еврейского народа занимали различные, и отнюдь не низкие должности в государственном аппарате, многие находились на военной службе (контингент еврейских наёмников в Элефантине). «Наличие у евреев каких-то особых преимуществ и льгот кажется почти невероятным, скорее всего, что и другие этнонациональные группы находились в точно таких же условиях». В империи, подчинившей себе многие народы, лояльность оценивалась не по этническому признаку, а по верности царскому престолу. И это значит, что еврейская традиция не была маргинальной в Персидской империи. Это даже позволяет с некоторой долей осторожности утверждать, что пророчества Даниила не ограничивались узким кругом известности только в еврейской среде. Более того, в еврейской традиции существовало ещё одно пророчество, непосредственно касающееся Персии и могущее заинтересовать персидских владык.

Пророчество о Кире и отношение персов к еврейской традиции

С завоеванием персами Вавилона в жизни еврейского народа произошло важное событие. Для иудеев открылась возможность вернуться на свою этническую родину. И эту возможность предоставил им лично Кир Великий своим эдиктом. Поэтому к самой личности Кира у евреев было особое отношение. Согласно пророчеству, содержащемуся в книге Исаии (Ис.44:28-45:6), Кир рассматривается как Помазанник, которому надлежит сыграть исключительную роль в восстановлении Иерусалима и храма. Безусловно, традиция формирования этого отношения вызывает у исследователей много вопросов. Действительно ли упоминание имени персидского владыки принадлежит самому Исаии, жившему в VIII веке до Р.Х., или одному из его учеников или последователей, живших намного позднее? Не является ли восторженный панегирик Киру частью персидской имперской пропаганды, включенной позднее в библейский канон и подписанной именем известного пророка? Стоя на консервативной точке зрения, мы исходим из того, что цельный текст книги Исаии всё-таки был создан в VIII веке до Р.Х., и это пророчество содержалось там. Надежда на возвращение из вавилонского плена и восстановление Израиля, в таком случае, в еврейской среде могла зародиться уже к 550-м гг. до Р.Х., когда весть о первых победах Кира разнеслась по всему Ближнему Востоку.

Знал ли Кир о том, что иудеи воспринимают его как Мессию? Иосиф Флавий, например, сообщает нам следующее: «Это Кир узнал при чтении книги, в которой за двести десять лет до этого пророк Исаия оставил свои предвещания. Последний тайно сообщает, что Предвечный сказал: “Сделав Кира царем над многими великими народами, Я желаю, чтобы он вернул народ Мой на его родину и построил Мой храм”. Это предсказал Исаия за сто сорок лет до уничтожения храма. И вот, когда Кир прочитал это, то преклонился перед Божеством, и необычайное рвение и усердие обуяли его к исполнению предначертанного. Созвав наиболее выдающихся из вавилонских иудеев, он сообщил им о своем разрешении отправиться им на родину и восстановить там город Иерусалим и храм Господа Бога». Приняв во внимание это свидетельство, можно сделать далеко идущие выводы. Если допустить, что внимательному к обычаям других народов Киру еврейская традиция была знакома не понаслышке, то он мог проявить интерес и к пророчествам своего современника, Даниила. Далее предсказание о смене мировых империй могло передаваться из уст в уста внутри царской династии. Вавилон пал, и это было лестно осознавать персидскому владыке, но когда-то должно было наступить время заката и для Ахеменидской державы. Поэтому перед Киром и его потомками стояла невероятно сложная задача – сохранить свою власть навеки, перечеркнув библейское пророчество.

Отголоски пророческой схемы Даниила в персидской и греческой литературах

И всё же знакомство персидских царей с еврейской пророческой традицией представляется довольно гипотетичным. Факт широкой известности книги Даниила намного убедительнее могло бы подтвердить, например, литературное заимствование его концепций в других произведениях античности.

В первую очередь пророческая схема Даниила должна была бы найти отражение в персидской культуре. П. Нискенен пишет: «Соединение символов в Дан.2 – четыре царства и четыре металла – привело исследователей к поиску истоков этого символизма в иранских текстах (Бхаман Яшт, Денкард)». В Бхаман Яшт описан эпизод, как Заратустра видит во сне дерево с четырьмя ветвями: золотой, серебряной, стальной и железной. Три ветви интерпретируются как три выдающихся персидских царя (Виштаспа, Ардашир, Хосров, сын Кавада), и четвёртая как правление злых демонов над разделённым царством. Ардашир и Хосров принадлежали к Сасанидской династии (226-651 гг. по Р.Х.), и упоминание о них выдаёт позднее происхождение этого персидского источника. В тексте Денкард пересказывается аналогичный сюжет, разве что историческая привязка производится к другим царям (из которых опять же последние два – Сасаниды). Но само наличие таких произведений в персидской культуре не может не навести на мысль, что создававшие их зороастрийцы были знакомы с основной концепцией книги Даниила.

Именно из персидской культурной среды сюжет о смене мировых империй мог перекочевать в литературы других народов. Нискенен находит многочисленные параллели книге Даниила в греческом литературном наследии. Родоначальником (мы бы уточнили – транслятором) концепции возвышения и падения политических образований он считает Геродота. В центре внимания Геродота как раз находились греко-персидские войны, и, собирая материал для своей «Истории», он вполне мог где-нибудь услышать и связанное с судьбой Персидской державы пророчество Даниила. Перенесённая на греческую культурную почву, концепция смены мировых империй принесла обильные плоды. Она встречается в трудах Ктесия, Полибия, Деметрия Фалерского, Диодора Сицилийского. Поэт Гесиод также упоминает о четырёх исторических «веках» – золотом, серебряном, медном и железном. Даже позднейшие римские историки (Эмилий Сура, Помпей Трог) проявляли к этой концепции интерес. Правда, в этих произведениях не всегда сохраняется интерпретация царств, предложенная Даниилом (вместо Вавилона, например, часто упоминается Ассирия), но это не столь важно. Само наличие идеи, что земная история развивается по некоему «сценарию», и стойкое сохранение числа мировых империй в персидской и греческой литературах свидетельствуют о том мощном импульсе, который задала книга Даниила для античной историографии.

Ахемениды и пророчество Даниила: в борьбе за сохранение влияния

Каждый владыка, давший начало великой империи, наверняка мечтает о том, чтобы если не он сам, то его потомки правили вечно, сохранив и приумножив завоёванное им. Огромные политические образования прошлого в своём существовании проходят несколько общих для всех стадий. Сначала – стадия расширения, когда войска великого завоевателя победоносно покоряют страну за страной. Затем – стадия удержания, когда территория становится такой огромной, что на её контролирование уходит весь ресурс государства. И в самом конце – стадия распада, когда или империя раскалывается на более мелкие политические образования, или становится жертвой иных, более успешных завоевателей. 

Восхождение Персии на политическом горизонте было постепенным. Нельзя с уверенностью сказать, как далеко простирались амбиции Кира, первая военная акция которого против своего тестя, царя Мидии, больше напоминала восстание. В 553 г. до Р.Х., сев на мидийский престол при поддержке многочисленных сторонников, Кир был вынужден утверждать свою власть на мятежных окраинах (Парфия, Армения) довольно большого государства. Лишь к 548 г. до Р.Х. ему удалось упорядочить территорию, ставшую затем ядром Мидо-Персидской державы. К завоеванию Лидии (547 г. до Р.Х.) Кир приступил только тогда, когда с внутренними мятежами было покончено. Именно эту военную кампанию можно расценивать и как выход Мидо-Персии на мировую арену и как момент, когда окончательно кристаллизуются амбиции персидского владыки. «Персидское государство, хотя и признавало официально множество божеств, первенство отдавало Ахура-Мазде и его земному наместнику — Великому Царю, обладавшему в вопросах религии, права и политики абсолютной властью над подданными. …Притязания Великого Царя не знали пределов. Последний провозглашал себя «Царем земель и всех людей», его миссией было подчинить все народы своей власти. Там, где он преуспевал, его правление совсем необязательно оказывалось жестким. Однако последование его воле должно было быть безусловным, а непослушание каралось со всей строгостью». 

Только имея такое понимание своей исторической миссии, Кир мог приступить к следующему этапу реализации своих грандиозных планов – войне против одного из самых мощных на то время на Ближнем Востоке государств, Вавилона. Успеху Кира способствовали несколько очень важных факторов. Во-первых, политическая нестабильность в самом Вавилоне. При власти в то время находился Набонид, который не имел широкой поддержки в народе вследствие своих религиозных реформ. Это играло Киру на руку. А во-вторых, персидский царь перед военной кампанией применил очень эффективный ход, некогда уже испытанный при захвате власти в Мидии. Это была распространяемая среди вавилонян пропаганда, прославлявшая образ справедливого и милостивого царя, не завоевателя, но законного владыки. Поэтому неудивительно, что Вавилон долго против персов не продержался. И уже после этого судьбоносного события, изменившего культурный мир древнего Востока, Кир действительно мог себя почувствовать царём царей, призванным расширить границы своих владений до самых краёв тогдашней ойкумены. Следует думать, что после того, как персидскому царю было показано пророчество Исаии, он ещё более утвердился в своих амбициях.

А вот пророчества Даниила, тогда ещё живого и здравствующего (538 г. до Р.Х.), вряд ли могли Киру понравиться. С одной стороны, было лестно осознавать себя исполнителем предсказания о падении Вавилона, но с другой стороны, пророчество говорило о том, что империи Ахеменидов в своё время также придёт конец. Великий завоеватель Кир даже не догадывался, что стал заложником центробежного способа существования, который характерен для любой империи. Расширяя свои границы, империя рассматривает соседние страны как потенциал для территориального увеличения. Экспансия в одном из направлений останавливается только в том случае, если сосед достаточно силён, чтобы дать отпор. Для непрерывных военных кампаний нужны ресурсы, которые и восполняются за счёт побед и присоединения новых территорий. Но состояние перманентной войны и постоянное расширение владений приводят к тому, что ресурсов перестаёт хватать, чтобы эти территории удерживать под контролем. И тогда следует окончательный распад – иногда медленный, иногда быстрый. Соседи, почувствовав ослабление центральной власти, предпринимают военные действия, могущие привести к краху всей системы. Поэтому сила империи в способности наносить решительные и эффективные превентивные удары по врагам, угрожающим сейчас или могущим угрожать в будущем мощи и стабильности государства. Пророчество Даниила дало Киру возможность заглянуть в далёкую перспективу создаваемого им политического образования. 

Данное исследование исходит из установки, что Киру мог быть известен текст книги Даниила в его полной и окончательной редакции (последнее пророчество датировано третьим годом Кира, т.е. 535 г. до Р.Х.). А из этого следует, что персидский царь мог на основании пророчества строить различные предположения, с какой стороны его державе может грозить опасность. Кто же вошёл в этот список потенциальных врагов?

Более всего следовало опасаться врага, названного по имени. В Дан.8:21 и 10:20 Греция прямо названа преемницей мирового господства Персии. Кира не могло не тревожить пророчество о «царе могущественном», который «будет владычествовать с великою властью, и будет действовать по своей воле» (Дан.11:3). Но в Греции того времени не было такого сильного и авторитетного лидера. Греки были разделены на племенные союзы, каждый город был чуть ли не сам по себе государством, и эти мелкие политические образования часто вели междоусобные войны. Во время военной кампании против Лидии (547 г. до Р.Х., царь ещё не был знаком с пророчеством) Кир предлагал ионийским грекам, жившим на побережье Малой Азии, сражаться за него. Но те заняли выжидательную позицию. И поэтому, взяв Сарды, столицу Лидийского царства, персидский царь обратил серьёзное внимание на своих несостоявшихся союзников. К 546 г. до Р.Х. мидиец Гарпаг, военачальник Кира, привёл к покорности все побережье Малой Азии – как греческие (ионийцы, карийцы), так и негреческие (кавнии, ликийцы) племена. Малоазийские греки просили о помощи своих сородичей в Спарте, но спартанцы не решились вмешаться. Поэтому к 535 г. до Р.Х., имея в подчинении немалую часть греческих племён, Кир наверняка считал завоевание остальной Греции делом времени. Греки пока ему не мешали и казались довольно слабым соперником. Были политические задачи и поважнее, на которые следовало обратить внимание в первую очередь. 

Ещё одним серьёзным соперником, уже изрядно подрастерявшим военную мощь, но пока ещё грозным, оставался Египет. Египетские фараоны придерживались открыто антиперсидских настроений.  Во внешней политике они во многом ориентировались на Грецию: греческим купцам в дельте Нила были предоставлены значительные торговые льготы, греческие наёмники служили в египетском войске. Фараон Амасис ІІ даже пробовал заключить оборонный союз с царём Лидии Крезом, но после падения Сард союз развалился. Персидские цари не могли сбрасывать со счетов Египет. Тем более что в пророчестве Дан.11 упоминается некий «царь южный», который действует и после ухода Персии с исторической арены. Предприятия «царя южного» в понимании Ахеменидов вполне могли связываться с гипотетическим возвышением Египта. Поэтому следовало позаботиться о том, чтобы исключить из политической игры опасного соперника. Киру уже не довелось участвовать в военной  кампании против египтян. Его сын, Камбис, в 525 г. до Р.Х. после недолгого противостояния сверг последнего фараона Псамметиха ІІІ и присоединил Египет к Ахеменидской державе. Всё своё царствование Камбис фактически провёл в Египте, пытаясь не только политически, но и культурно интегрировать завоёванную страну в огромную империю, доставшуюся ему по наследству. Египет оставался персидской сатрапией вплоть до походов Александра Македонского. Так что потенциальная угроза со стороны «царя южного» для Ахеменидов была, как казалось, успешно нейтрализована. Они даже и подумать не могли, что Египет действительно возродится в эллинистическую эпоху!

Самым же загадочным было наличие врага, представленного в пророчестве как «зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный» (Дан.7:7). Эта политическая сила по имени не названа, поэтому современники Даниила могли строить самые невероятные версии, пытаясь отождествить её с каким-то из известных в то время народов. Позднейшие комментаторы практически единогласно идентифицируют «зверя четвёртого» как Рим. Но во времена господства Ахеменидской империи Аппенинский полуостров, и в частности Рим был малоизвестной окраиной тогдашней ойкумены. Римом ещё управляли цари, и никто из них не проявлял стремлений к экспансии за пределы полуострова. Тогдашний мир не считал италийские племена сколь-нибудь значимой военной силой. Поэтому для персидских владык было более естественно видеть в «четвёртом звере» иную, более обозримую на их политическом горизонте угрозу.

Скифские кампании: война против «четвёртого зверя»

Концепция смены мировых империй, как уже было отмечено во введении, повторяется в книге пророка Даниила четырежды. Поэтому наложение образов, символизирующих четвёртое царство, может дать положительные результаты для идентификации «зверя страшного и ужасного»:

  • Железные ноги истукана;
  • «Зверь страшный и ужасный» с десятью рогами на голове и вознесение «малого рога»;
  • «Малый рог», оскверняющий святилище;
  • Противоборство «царя северного» и «царя южного».

Весьма сомнительно, что персидские цари могли интерпретировать пророчество, исходя из понимания особенностей еврейского образа мысли. Но при сопоставлении этих образов выделяются несколько характеристик, могущих прояснить картину.

Во-первых, правление «царя могущественного» из Греции (Дан.11:3) сменяется противоборством «северного» и «южного» царей. Если «южный царь» однозначно в Древнем мире понимался как Египет, с идентификацией «царя северного» также проблем не было. На северных границах Ахеменидской державы обитали многочисленные скифские племена. Тех из них, которые занимали территорию Приаралья, северных и восточных районов Средней Азии, Казахстана и южной Сибири, персы знали довольно хорошо и дали им общее название «саки». Тех же, кто жил западнее, от Каспийского моря до Северного Причерноморья, обозначали понятием «массагеты» и собственно «скифы». Но по сути эти племена имели настолько много общего в культуре и обычаях, что современные исследователи предпочитают применять к ним термин «культуры сако-массагетского круга». Именно скифы, противостояние с которыми ввиду обширности территории их обитания и непредсказуемости военной тактики казалось практически невозможным, в сознании персидского владыки и могли отождествиться с самой главной угрозой. 

Во-вторых, именно за скифами в тогдашнем мире закрепилась репутация «страшных» и «ужасных». Ближневосточные народы воспринимали их как дикую северную орду, сметающую всё на своём пути. В еврейской традиции у пророка Иезекииля (гл.38) встречается полумифический образ царя Гога из земли Магог, полчища которого, «как туча», покрывают землю. Исследователи трактуют этот образ именно как поэтическое описание скифского войска. Появление подобного сравнения обязано своим возникновением активному участию скифов в ближневосточных событиях. «Одно из самых первых упоминаний о скифах содержится в ассирийских надписях царя Асархаддона (70-е годы VII века до н.э.). В нём упоминается, что отряд скифов, возглавляемых Ишпакаем, представлял большую опасность не только для Ассирии, но и для других государств древнего мира». Геродот упоминает походы скифов на Мидию, в результате которых «…мидяне потерпели поражение, и их могущество было сломлено. Скифы же распространили своё владычество по всей Азии». «Скифы совершали походы в Восточное Средиземноморье, Сирию и Палестину, откуда угрожали Египту, но фараон Псамметих откупился от них. В эпоху правления Партатуа и его сына Мадия скифы достигли пика своего господства в Передней Азии». Из этих свидетельств становится ясно, что скифы в культурном сознании Ближнего Востока более всего могли ассоциироваться со «зверем страшным и ужасным». 

В-третьих, образное увязывание этой силы с «железом» (Дан.2:40; 7:7), которое у неискушенного исследователя даже может вызвать удивление. Железное оружие и железные доспехи нам кажутся более характерными для римских легионеров, тогда как скифы обычно предстают легковооружёнными всадниками в матерчатых одеждах. Результаты археологических раскопок разрушают этот стереотип. «У скифов все важнейшие орудия труда, всё вооружение (кроме наконечников стрел) и вся конская сбруя изготовлялись из железа. Причём скифские мастера не только умели получать железо из руды и выковывать из него необходимые предметы, но и придавать своим изделиям определённые свойства путём большего или меньшего обогащения металла углеродом, цементации, разных способов закаливания и т.д.». Интересно было увидеть в статье С.О.Торопа «Скифское оружие» историческую реконструкцию доспехов знатного воина – на нём пластинчатый доспех и шлем из железа, а в руке он держит щит, окованный металлическими полосами.

Из соображений, приведённых выше, мы видим, что нет ничего невозможного в том, что Ахемениды связывали возвышение «зверя четвёртого» с некоим будущим масштабным скифским вторжением. В то время не было на политическом горизонте силы, более подходящей под это описание. Поэтому персидские цари приложили все старания, чтобы нейтрализовать скифскую угрозу. Первой такой известной акцией является поход Кира против массагетов в 530 г. до н.э. Историки расходятся во мнениях как относительно географии похода, так и относительно его причин. По нашему мнению, эту кампанию вызвало нечто более серьёзное, нежели банальное желание расширить северные границы государства. Осознавая, что открытое противостояние со скифами будет тяжёлым и кровопролитным, вначале Кир, согласно Геродоту, предложил царице массагетов Томирис династический брак. Так «зверь четвёртый» мог бы стать союзником Персии вместо того, чтобы в будущем превратиться в её врага. Но этот замысел провалился, и войска сошлись в сражении. Вначале «Кир хитростью овладел лагерем массагетов и перебил их. Но затем основные силы массагетов под руководством царицы Томирис нанесли персам тяжёлое поражение, а отрубленная голова Кира была брошена в мешок, наполненный кровью. Геродот пишет, что это сражение было самым жестоким из всех битв». Первая попытка ликвидировать «зверя четвёртого» оказалась трагичной.

Вторая попытка относится ко временам царя Дария І (522-486 гг. до н.э.), племянника Кира Великого. Геродот повествует о его походе на причерноморских скифов около 512 года до н.э. Эта военная акция задумывалась как явная экспансия, договариваться с противником и заключать какие бы то ни было союзы никто не собирался. Сомнительно, что Дарием двигало чувство мести, ведь со времени гибели Кира прошло более 25 лет, да и объектом завоевания должны были стать другие скифские племена. Скорее это было похоже на доделывание некогда незаконченного дела. В знаменитой Бехистунской надписи, где Дарий описывает успехи своего правления, упоминаются скифские (сакские) племена, якобы приведённые к покорности. Они называются так: сака хаомаварака (варящие священный напиток – хаому), сака тиграхауда (в остроконечных шапках), сака парадрайя (живущие за морем). К сожалению, учёные не могут с точностью идентифицировать эти названия, только предполагают, что первые два этнонима относятся к скифам центральноазиатским, а последний – к скифам причерноморским. На основании этого довольно туманного фрагмента надписи исследователи развивают утверждение, что поход на центральноазиатских саков всё-таки состоялся около 519 года до н.э. (возможно, в отместку за гибель Кира) и Дарию действительно некоторые племена удалось покорить. Что касается подчинения сака парадрайя, то это обычно воспринимают как царскую похвальбу, никогда не имевшую реальных оснований. Для того же, чтобы реконструировать обстоятельства похода на причерноморских скифов, нам приходится возвращаться к тексту Геродота. Огромная и многоэтничная армия Дария переправилась через Босфор и вступила на фракийские земли. Что самое интересное, одной из сил, на которые опирался персидский царь, были ионийские греки, которые снабдили его войско кораблями и затем были оставлены у Босфора для обеспечения безопасного пути возвращения. Фракийские племена были легко покорены. Когда же персидское войско уже начало занимать скифскую территорию, скифы выбрали необычную тактику противодействия. Они постоянно уклонялись от решающего сражения, уходя вглубь своей территории и оставляя за собой выжженную землю. Долгое преследование истощило армию Дария. Не имея достаточных запасов продовольствия и возможности вступить в открытый бой, персидский царь решил отступить. Бросив больных и раненых воинов, значительную часть обоза, оставив свой стан с зажжёнными кострами, чтобы скрыть от скифов внезапное отступление, персы ночью скрытно двинулись в обратный путь. Результаты похода были неясны – кто же победил? С одной стороны, Дарий мог считать, что достаточно далеко продвинулся вглубь территории противника без сопротивления с его стороны, и поэтому землю можно считать завоёванной. Возможно, поэтому сака парадрайя и появляются в Бехистунской надписи в списке покорённых народов. Но с другой стороны, персидский царь прекрасно отдавал себе отчёт в том, что программа-максимум не выполнена, скифы сохранили независимость, а значит – возможность вторжения с севера и триумфа «четвёртого зверя» всегда оставалась. Впрочем, уже необходимо было решать другие проблемы. На западе постепенно поднимал голову «третий зверь» – Греция.

Греко-персидские войны: перехват Грецией политической инициативы

В то время, как уже говорилось выше, Греция не представляла собой некоего единого политического образования. Самой популярной формой организации общества здесь были города-государства. И, несмотря на высокие боевые качества греческих воинов, в случае открытого военного конфликта у Персии явно был перевес. Для недопущения объединения Греции в коалицию следовало бы сыграть на внутренних разногласиях, и тогда покорение Балканского полуострова было бы для Ахеменидов делом лёгким. Но всё произошло совершенно иначе.

Вероятно, Ахемениды недооценили возрастающую мощь Греции. Для них она казалась почти покорённой. Ещё во время кампании против Лидии Кир подчинил себе греческие города, находившиеся на территории Малой Азии (546 год до н.э.). Во время скифского похода Дарий подчинил Фракию (513 год до н.э.). Со статусом Афин в Персидской державе произошло забавное недоразумение. «Афинский лидер Клисфен, опасаясь нападения спартанцев, отправил в 508/507 г. До н.э. посольство в Сарды к персидскому сатрапу и брату царя Артаферну. Целью посланников было обеспечение оборонительного союза против спартанцев. Персы потребовали от афинян «земли и воды». Послы согласились. Этот символический акт означал формальное признание своего подчинения. Хотя по возвращении домой послы подверглись «суровому осуждению», персы стали считать афинян своими подданными, подобно ионийским грекам». Фактически только Спарта осталась вне этого процесса, но и спартанцы не спешили высказывать антиперсидские настроения. Полное подчинение Греции персидские правители наверняка считали делом недолгого времени.

Формальным поводом к началу военного конфликта стало восстание греков в Ионии (Малая Азия). Восстание приобрело угрожающие масштабы и потребовало от персов немалые ресурсы для его подавления. И здесь только впервые выявилось, сколь ослабла Персия от непрерывной экспансионистской политики. В ходе греко-персидских войн можно выделить четыре этапа, и на каждом из них греки одерживали и закрепляли свои победы:

  • Вторжение Дария I на Балканский полуостров, окончившееся его поражением при Марафоне (492—490 до н. э.).
  • Поход Ксеркса I (480—479 до н. э.).
  • Действия Делосского военного союза против персов в Эгейском море и Малой Азии (478—459 до н. э.).
  • Афинская экспедиция в Египет и окончание греко-персидских войн (459—449 до н. э.).

Вопреки всем возможностям, которые имела Персия, она оказалась бессильной против своей кажущейся слабой соперницы. В 50-летнем противостоянии держава Ахеменидов истощила все свои ресурсы. Греко-персидские войны ознаменовали начало постепенного упадка некогда могучего государства, подтверждая тем самым неизменность библейского пророчества.

Заключение

Перед любым историком стоит следующего рода задача – составить из имеющегося у него набора фактов внутренне непротиворечивую версию событий прошлого. И исследователь существенно обедняет свой труд, если пользуется исключительно социальными или экономическими моделями для построения концепций. Не стоит забывать, что наши предки были более религиозны, чем мы. То, что для нас кажется суеверием, для них было предостерегающим знаком, то, что мы воспринимаем как бессмысленный ритуал, для них было средоточием жизни. Поэтому религиозное измерение исключительно важно для правильной трактовки исторических фактов.

Военную экспансию  Персидской державы можно объяснить исключительно политическими причинами. Но в этом будет некая однобокость и недосказанность. Слишком уж патологическим будет выглядеть стремление Ахеменидов расширить своё владычество до краёв земли. Они не могли не понимать, что в этом случае им будут жизненно необходимы эффективные механизмы удержания власти на завоёванных землях. Созидателями империй часто движут гордость и страх. Гордость, поскольку необходимо постоянно доказывать, что ни одна сила в мире не может противостоять твоей мощи. И страх, что всё, держащееся на принуждении, рано или поздно развалится. Киру было интересно пророчество Даниила, поскольку в нём содержалось предвидение его владычества над Вавилоном. И более того, оно вызывало интерес вдвойне, поскольку говорило о политических преемниках Персидского царства.

Череда выдающихся персидских царей сделала всё возможное, чтобы устранить потенциальные внешние угрозы для государства. Но Божье Слово оказалось сильнее, чем амбиции персидских владык. Египет был завоёван, но удерживался ценой невероятных усилий. Неудачное противостояние со скифами привело к обострению отношений с Грецией. Знаменитые же греко-персидские войны стали началом заката персидского могущества. Держава Ахеменидов после этого изматывающего для неё конфликта просуществовала ещё более 100 лет, чтобы уступить затем место на мировой арене грандиозной империи Александра Македонского. В последующие столетия история расставила всё по местам: «зверем четвёртым, страшным и ужасным» оказалась не Скифия, а утвердивший своё господство над Средиземноморьем Рим. Таким образом исполнилось предсказание о судьбе мировых империй, посланное Богом через пророка Даниила.

БИБЛИОГРАФИЯ

  • Nichol, Francis, ред. The Seventh-Day Adventist Bible Commentary. – Т. IV. Isaiah to Malachi. –Washington DC Hagerstown: Review and Herald Publishing Assosiation, 1977.
  • Nickanen, Paul. The Human and the Divine in History. Herodotus and the Book of Daniel. – London: T&T Clark International, 2004.
  • Бордмэн Дж., Хэммонд Н.-Дж.-Л., Льюис Д.-М., Оствальд М., ред. Кембриджская история древнего мира. – Т. IV. Персия, Греция и западное Средиземноморье ок.525-479 гг. до н.э. – М: Научно-издательский центр “Ладомир”, 2011.
  • Гасанов З. Царские скифы. – New York: Liberty Publishing House, 2002.
  • Геродот. История в девяти книгах. – Ленинград: Наука, 1972.
  • Грец Г. История евреев. – Т. ІІІ. – Одесса, 1907.
  • Гуляев В. Скифы: расцвет и падение великого царства. – СПб: Алетейя, 2005.
  • Дандамаев М. Политическая история Ахеменидской державы. – М: Наука, 1985.
  • Дюкан Ж. Стенание Земли. Исследование книги пророка Даниила. – Заокский: Источник жизни, 1995.
  • Рунг Э. Греция и Ахеменидская держава: история дипломатических взаимоотношений в VI—IV вв. до н. э. – СПб: Нестор-история, 2008.
  • Флавий, Иосиф. Полное собрание сочинений в одном томе. – М: Издательство “Альфа-книга”, 2008.

Богдан Коваль, магистрант теологии университета Эндрюса (США),
преподаватель Украинского адвентистского теологического института, пастор